3pl~критика

Мураками навсегда
Некогда бывшее имперским сознание мельчает, жители метрополий и столиц постепенно впадают в детство и пускают старческие слюни. Им все больше хочется играть в игрушки, их живо интересуют смешные забавности, экзотические, колоритные мелочи. Спальни в индонезийском стиле и spa-процедуры на острове Слоновой кости. Но нельзя все время выезжать заграницу, потому что вы еще не вышли на пенсию и не превратились в очкастую завитую бабульку с сумочкой, перекинутой через руку и в ее супруга с длинным, испещренным кровеносными сосудами носом, потому что вы еще молоды и пружинисты, ваши движения сковывает только партикулярный костюм, в котором вы приумножаете накопительную пенсию, и поэтому каждодневной экзотики вам не видать, но вы вышли из положения, поместив ее суррогат между дизайнерским интерьером офиса и спартанской обстановкой фитнес-центра. Этот эрзац, этот туризм на месте называется просто – «бизнес-ланч». Сегодня ни один уважающий себя клерк не станет перекусывать чем придется. Он непременно выберет японский ресторан.
Экзотика японской кухни не только приятна, но и весьма благотворна. И суси, и сасими способствуют ведению здорового образа жизни. Это при том, что корейцы слишком остры, индийцы состоят из сплошных пряностей, а у китайцев – у тех и вовсе все подряд идет в ход – и жучки, и червячки, и букашечки. Поэтому китайская кухня не слишком годится для европейского желудка. Страшновато вымирающему европейцу питаться жареными мокрицами. Даже soft-формат китайской кухни его пугает. Утка по-пекински еще куда ни шло, но вот жареная курица содержит холестерин и канцерогенные вещества – вон! Свиной шашлычок вреден для печени - вон! Европеец хорошо знает, что ему нужно: соевый сыр тофу, суп из водорослей, сырой тунец и икра летучей рыбы. От этого минимализма он не потолстеет, не постареет, кожа его пребудет гладкой и бархатистой, а либидо не покинет его. Потому мода на японскую кухню даже более устойчива, чем на японский кинематограф, аниме и Харуки Мураками.
Русские не отстают ни от Европы, ни от Америки. Еще не так давно, всего несколько лет назад рестораны японской кухни существовали только в пределах Садового кольца. Сегодня они наличествуют далеко за его пределами. К тому же в любом мало-мальски уважающем себя московском кафе, даже если оно носит гордое название «У Силантьевны», раскрыв меню, вы обнаружите суси. Рол такой-то и рол такой-то. Суси-ассорти, а вот ассорти-сасими. «Зеленый чай простой» и «зеленый чай с жасмином». И официантка, вся в помаде, не скажет вам: «Этого нет». «Этого нет» - фраза скорее про вульгарный шашлык. Суси же есть всегда и везде.
А у нас теперь все, как на Западе. То же раздельное питание, загнавшее в мезозойские глубины постсоветской памяти ИТР-овское голодание по Брэггу, то же членство в фитнес-клубе, тот же костюм темно-синий или темно-серый, один из двух могущественных знаков, маркирующих вас по принципу «свой-чужой», и тот же Харуки Мураками, красующийся на полке рядом с ионизатором воздуха. Японская еда в России давно превратилась в попсу, а наша страна – единственная, где японские рестораны дешевле китайских, еще нигде в мире не поставлен этот небывалый эксперимент. Позволить себе суп из морепродуктов с плавающим внутри микроскопическим крабом с внимательными глазками может уже не только операционист крупного банка, но и менеджер торгового зала центра мобильной связи. А менеджер торгового зала куда больше директора банка нуждается в ежедневной десакрализации бизнес-ланча, потому что к утру эта сакрализация, как голова у Змея Горыныча, отрастает вновь и ждет, когда менеджер в выглаженной голубой рубашке придет с нею сразиться, чтобы увидеть и победить. И если директор банка, бывший провинциальный бандюган, на всю жизнь пораженный пышностью интерьера станций московского метро во время своего первого приезда в столицу в 1975 году, теперь в каждой своей новой квартире пытается превзойти "Площадь Революции" и "Киевскую", то менеджер движим ежедневным стремлением раз и навсегда заесть этим самым суши вязкий сыр "Viola" и раз и навсегда залить зеленым чаем вкус впервые распробованной в 1985 году, на Международном фестивале молодежи и студентов, амброзии по имени фанта.
Именно для этого менеджера придуманы бесконечные японские ресторанчики в центре и на окраине, суши, подаваемые из окошечек, чтобы он мог поесть на ходу, это именно для него все эти мудреные названия и палочки с иероглифами. Он не разбирается в них, он не хочет даже знать, что именно он ест – японского тунца или русскую скумбрию, потому что ему все равно. Все уже произошло: распахнулась стеклянная дверь, и он оказался внутри, по ту сторону счастья, а остальное неважно. Он бы даже и не ел ничего, он с радостью просто сидел бы в прозрачной витрине японского ресторана, как в аквариуме, и тихо надувался от гордости. И ему, российскому менеджеру среднего и низшего звена, в общем-то, невдомек, что рыба тухлая и лежалая, что соевый соус противно горчит, что водоросли жесткие и скрипят на зубах, рис замаринован неверно, а имбиря слишком много. Он с удовольствием ест, запивая все это обманным зеленым чаем санкт-петербургского производства, выдаваемым в меню за «Лапсанг-Сушонг», и радуется казахам, выдающим себя за японцев, и эти казахи, неискренне улыбаясь, суют ему счет. Он важно расплачивается кредиткой, он думает, что жизнь удалась и что он снова поедет летом отдыхать в Турцию, и что российский средний класс существует, и смутно вспоминает, что в школе проходил русско-японскую войну 1904-1905 гг., и поговорку того времени «Да мы этих япошек шапками закидаем!», - и тихо посмеивается, и потом весь день пребывает в прекрасном настроении.